Козырной стрелок - Страница 102

102

— Но если не можете достать вы, как достану я?

— Ты можешь достать. Мы знаем. И потому просим тебя. Все.

— Я никогда не отказывал вам в просьбах. Вы знаете. Но я не отказывал в просьбах, которые мог сделать. Эту просьбу я не могу сделать.

— Можешь.

— Как?

— Мы знаем, что у тебя есть мочила. Который может достать высоко. Так высоко, как сидит Хозяин. Потому что он клевый мочила!

— У меня нет мочилы.

— Мы знаем, есть! Мы знаем за мочилу через твоих людей.

— Этот мочила не мой мочила. Этот мочила мочил меня.

— Мы знаем за мочиловку. Но мы знаем, что ты подбивал к нему клинья.

— Я подбивал к нему клинья, но он не мой. Он не согласится.

— Согласится, если ты попросишь. Ты попросишь?

— Я могу попросить, но я уверен в ответе.

— А ты попросишь очень хорошо. И тогда он тебе не откажет.

— Вы что, наезжаете на меня?

— О чем ты? Ты же знаешь наши законы. Мы равны перед тобой. А ты перед нами. Мы не можем наезжать на равного нам. Мы только просим. И уверены, что ты не откажешь. Потому что свалить барина — это сделать хорошо всем. Барин продался чеченам. Чечены хотят войну. Война не нужна никому.

— За такого барина пойдет большой шухер. За такого барина менты сделают облаву.

— Тебе не надо бояться за облаву. За облаву пусть боится мочила.

— Я могу подумать?

— Ты можешь подумать. Но только здесь.

«Подумать здесь» означало многое. Означало, что в случае отказа Папу могли сделать кудлатым. И могли осудить. Не выходя из этого помещения. Слишком многие авторитеты имели на него виды, чтобы теперь не использовать его отказ против него. Отказ от общей просьбы — это почти приговор.

Папу очень ловко загнали в угол, заманив на сходку. Собранную персонально для него. Если он скажет нет — его кончат. Если выполнит требование — они его руками уберут барина, за которого он получит вышку. Потому что за барина мотают больше чем за мента. В любом случае они сорвут банк.

Папа внимательно осмотрел присутствующих авторитетов.

Знать бы, кто из них обижник, затеявший дело, а кто просто зритель. Обязательно знать! Чтобы поквитаться, когда представится возможность. А пока...

— Хорошо. Я скажу мочиле за барина. Потому что ваша просьба для меня закон. И кончим на этом.

Но авторитеты молчали. И молча и выжидающе смотрели на Папу.

— Я сделаю барина, — повторил Папа. И после очень долгой паузы добавил: — Век воли не видать!

Все разом задвигались, заговорили.

Слова клятвы были сказаны. Теперь ходу назад Папе не было. Потому что за нарушение воровской клятвы сход знал только одно наказание — смерть.

Впрочем, что так, что эдак, все одно — смерть. Только если отказаться, то здесь и сразу. А если согласиться, то возможно...

Глава 49

— Я очень рад с вами быть знаком, — сообщил референт второго помощника атташе по культуре Иванову и стоящему рядом с ним генштабисту. — Моя великая страна Соединенные Штаты Америки будет очень сильно благодарить вас за ваше сотрудничество.

— Когда благодарить? — задал заученный вопрос Иван Иванович.

— Очень, очень скоро благодарить. А сейчас я вам хочу дать инструкции и очень радостно сообщить, что на вас в Нью-Йорк-Сити-банке открыты именные счета, на которые положены первые взносы.

— Сколько? — спросил Иванов.

— Но! У нас, у американцев, нельзя спрашивать, сколько ты имеешь денег. Это, как бы сказать по-русски, — некультурный вопрос. Мы обязательно сообщим ваши деньги персонально каждый из вас. Для чего дадим вам два телефона. Для вас. И для вас. Теперь мы больше не будем видеться так, чтобы вместе. Только каждый сам. Надеюсь, вы правильно понимаете, что это из-за заботы о вас.

— А гражданство? — поинтересовался Иван Иванович. — Вы за него, — кивнул на генштабиста, — обещали гражданство. Я его привел.

— О ее, ее. Гражданство будет.

— После дождичка в четверг?

— Но. В четверг очень рано. Может быть, месяц, другой. Гражданство — это очень трудный вопрос. Все хотят гражданство моя страна! Все стоят, как это говорят вы, большая очередь. Но мы все сделаем, чтобы для вас сделали быстрее.

— По блату? — удивился Иван Иванович.

— Что есть по блату?

— Когда в обход очереди.

— Ее! По блату, — радостно повторил американец. — Правительство Америка всегда держит свой обещания.

— Ну тогда все, что ли? — спросил Иван Иванович.

— Да, вы может пошел, а вы я прошу остаться, — повернулся американец к генштабисту и широко улыбнулся.

— Но мы вместе пришли! — возмутился Иванов.

— Ее. Но мне надо сказать мало слов с глаз в глаз...

Майор Проскурин сжал пальцы в кулак. Что должно было обозначать радость. И должно было обозначать победу. Все-таки не зря... Все-таки Иванов сделал свое дело, подведя к Дяде Сэму агента Госбезопасности. Подведя генштабиста. Теперь у Безопасности появился очень серьезный канал для прокачки дезинформации самого высокого уровня.

Иванов сделал свое дело. Самое главное дело. И самое последнее дело. Потому что больше ему встречаться с Дядей Сэмом нельзя. И так игра шла на грани фола. Мавр сделал свое дело, мавра можно...

Иван Иванович уходил от места встречи, знать не зная, что это его последняя встреча. Вернее, если бы ему сказали, что это последняя встреча, он бы сильно обрадовался. Потому как вряд ли бы ему сказали, почему это последняя встреча.

— Каким образом будем решать дело? — спросил генерал Трофимов.

102