Козырной стрелок - Страница 58

Больше знал Шустрый и знали братаны, бывшие в доме. И бывшие в доме мочилы. Но Шустрый и братаны уже никому ничего не могли рассказать.

Братва не возникала за долги Папы. Долги Папы — это его долги. Братва не возникала за долги Папы, пока мочила не стал курочить их. Теперь, когда он стал шмалять из своего винта, братва сильно забеспокоилась по поводу целостности собственных шкур. И стала искать себе командировки.

— Чего забегали, крыски? Никак крысоловку почуяли? — зло комментировал их поведение и их просьбы Папа.

— О чем ты. Папа? Мы даже и не думали! Просто надо наконец привезти товар... Отвезти деньги... Переговорить с фирмовыми...

— Не надо привозить товар и не надо говорить с фирмовыми. Никому никуда не надо ехать! — наконец сказал, как обрезал, Папа. — Все будут здесь!

— Но почему?..

— Потому что я так хочу!

— Но Папа... Это дело пахнет керосином! Он начал отыгрываться задом, он отыграется всем...

— Верно! Если продолжать пухнуть здесь, всем будет амба!

— Он перемочит нас по одному из своего винта!

— Точно! Он козырной стрелок... — осторожным, за чужими спинами шепотком окрысились самые смелые.

— Кто вякнул?

Те, кто подал голос, промолчали и сдвинулись за плечи молчавших.

— Кто сказал за мочилу?! — еще раз грозно спросил Папа. — Если кто-то хочет базарить за мочилу, пусть выйдет сюда. Ну?! Кто?

Братва отступила на шаг назад и спрятала взгляды в носки ботинок.

— Если кто-нибудь еще скажет против меня, за мочилу я задавлю своими собственными руками! Я все сказал! Пошли вон!

Насчет своих собственных рук никто не сомневался. Папа не разбрасывался обещаниями, которые не имел возможности исполнить. Папа был авторитет и не мог не выполнить того, что он обещал публично.

Братва, спрятав злобно ощеренные зубы, разошлась. Папа снова взял власть, но Папа чувствовал, что его власть кончается. Потому что появился человек, которого боялись больше его. Если он ничего не предпримет, то его власть кончится совсем!

Снова на его пути встал Иванов. Второй раз, после того кровавого, где он кончал четырнадцать «бригадиров» и «быков», случая. Тогда Папа отмазался обедом в ментовке. А где обедать теперь?..

Нужно было что-то делать! Но что, Папа не знал. Он умел противостоять легавым и умел драться за лучший кусок с себе подобными. Но что делать с невидимками, возникающими на его пути и калечащими его людей, он не знал. Не было у него такого опыта. Этот — первый.

Иванов не напоминал мусоров, потому что не утруждал себя составлением протоколов, допросами и представлением доказательств в суд. Он сам был суд и был исполнитель своего приговора. С ним было невозможно играть в молчанку и невозможно было надеяться на амнистию.

Иванов не был своим, потому что не знал законов своих и потому что вначале стрелял, а потом говорил.

Иванов не был ни тем, ни другим. Он был беспредельщиком. Но был необычным беспредельщиком. Он был беспределыциком, умевшим внушать к себе уважение.

После четырнадцати мертвяков и после стрельбы по живым мишеням Папа очень зауважал Иванова. Во-первых, потому что он самым непостижимым образом находил адреса его подручных и самих подручных. Вначале он нашел Шустрого. И убил его. Потом нашел Гнусавого и Шныря. И покалечил их...

Во-вторых, Иванов не был звонком! Он не бросал слов на ветер и строго исполнял то, что обещал. После Гнусавого и Шныря он обещал отстреливать каждый день по человеку и отстрелил уже двоих. Потому что со дня обещания прошло два дня. Завтра должен был наступить третий день...

Папе было наплевать на продырявленные уши, ноги, задницы или пусть даже головы своей блатной гвардии. Но каждый выстрел, попадавший в них, рикошетом попадал в него. Кому нужен князь, который не может защитить свою дворню? Такой князь очень быстро заменяется другим князем...

Надо было что-то делать. Обязательно что-то делать.

Глава 28

Так получилось, что на третий день Иванов никого не подстрелил. Хотя весь день исправно носил по городу «дипломат». Вообще-то он не знал, что, ходя по городу с «дипломатом», отстреливает людей. Он никак не мог связать свои прогулки и телефонные угрозы с реальными пулями, дырявящими живую плоть. Или не хотел связать, предпочитая считать все это какой-то забавной игрой.

Впрочем, это и была игра. Но игра со смертью, которую придумал генерал Трофимов, а озвучивал майор Проскурин. Согласно сценарию предложенной ими игры на третий день должен был пострадать еще один из приближенных Королькова-Папы. Очень сильно пострадать. Потому что не от слова, а от пули.

Но в третий, назначенный ультиматумом Иванова день жертвы не нашлось. Ну не было ни одной жертвы, ни по одному из намеченных адресов.

— Мак вызывает Фиалку.

— Фиалка слушает.

— Гвоздь отсутствует на месте.

— Где он находится?

— На этот вопрос ответить не могу. Гвоздь рано утром вышел из дому и больше не возвращался.

— Вы выяснили его местоположение?

— Это не входило в мою задачу. Я не располагаю необходимыми силами для ответа на этот вопрос.

— Маку отбой.

И с Гвоздем, похоже, отбой. Ну то есть полный отбой!

— Фиалка вызывает Гладиолус.

— Гладиолус слушает.

— Доложите по Дюбелю.

— Дюбель дома не появлялся со вчерашнего вечера. Но в квартире горит свет и играет музыка. Прикажете проверить квартиру? Или опросить соседей?

— Не надо проверять и не надо соседей. Продолжайте наблюдение. Докладывайте любые изменения.